Вестник Российского философского
общества. 2010. № 2.
НАУКА ЗА ПРЕДЕЛАМИ ТРАДИЦИИ
Однажды у специалиста по червям поинтересовались, не скучно ли всю жизнь заниматься таким ограниченным объектом как червь. «Что Вы, - воскликнул эксперт, - червяк такой длинный, а жизнь такая короткая!» Вдохновляясь этим примером, мне хотелось бы обратить внимание коллег, посвятивших жизнь исследованию научного познания, на то, что наш червяк тоже весьма впечатляющ, и нам есть куда двигаться от привычного, устоявшегося и уже неплохо препарированного его сегмента (даже сегментов). Я имею в виду, конечно же, сформировавшуюся широкую вовлеченность в большую, интересную и плодотворную работу по осмыслению закономерностей формирования, функционирования и развития теоретического знания, увенчивающегося возникновением высшей формы его интеграции, каковой выступает теория. Разумеется, работа на этой традиционной «грядке» (проводимой в диапазоне «эмпирическое-теоретическое») не потеряла своей актуальности, - и в силу важности объекта, и в силу далеко не полной ясности в ответах на возникшие вопросы. Но с наукой связаны и другие значимые и совсем не исследованные вопросы и возможности для эпистемологического анализа, о чем и хотелось бы поговорить, пусть и в предварительной форме.
Как известно, методологический анализ проявляет специальный интерес к первоисточникам теоретического знания. В качестве таковых фигурировали, например, ощущения, факты, протокольные предложения, … На мой взгляд, пришла пора включить в поле эпистемологического исследования еще и такой хорошо знакомый, но потому и не замечаемый источник как «научный труд». Как мы все хорошо понимаем и знаем, полномасштабно в эту категорию должны быть включены, конечно же, как научные публикации (печатные и электронные), так и другие формы представления научных результатов, например, диссертации и даже устные сообщения.
Очевидно, что современное зрелое научное познание не способно развиваться без обмена научной информацией посредством подготовки научных трудов (только представьте себе на миг, что они все бы вдруг исчезли!). И именно поэтому подобным феноменам научной жизни и творчества уделяется известное большое внимание в столь важной дисциплине, как науковедение. В то же время эпистемологический смысл этой большой сферы обращения научного знания совершенно не прояснен и до сих пор остается в тени. Собственно поэтому до сих пор при упоминании терминов «научный труд» или «книга» в голове возникает ассоциация с чем-то весьма вещественным, а не с собственно концептуальным, что и представляло бы интерес для методологического анализа.
И это не частная проблема и особенность личностного восприятия обсуждаемого явления, а выражение сложившейся практики анализа источников информации, при которой в центре внимания соответствующих дисциплин (науковедения, источниковедения, информатики, документоведения) оказались прежде всего именно легко учитываемые и просчитываемые материальные носители информации – «документы», «источники», а не собственно сохраняемое на них и транслируемое с их помощью научное знание (понятия, факты, гипотезы, теории). Поэтому эпистемологическая сторона процесса функционирования подобных источников оказалась заслоненной чисто вещественной (или технической, - в случае информатики), хотя это и не бросается в глаза в силу привычности сложившейся ситуации.
На мой взгляд, для удобства разворачивания чисто эпистемологического анализа функционирования научных работ стоит начать с четкого выделения специального исходного понятия:
Контент – научное знание об изучаемом объекте, получаемое в результате познавательной деятельности некоторого отдельного ученого или творческого коллектива, и предъявляемое исследовательскому сообществу в качестве результирующего научного вклада. Характеризуется определенным единством содержания, определенным ограниченным объемом. И, по сути, контент – это содержание всякого научного произведения (научного труда).
Введение понятия призвано четко зафиксировать тот существенный факт, что любой «научный труд» - это триединство некоторой материальной основы (набор бумажных страниц, электронный файл, …), текста и контента.
Опыт свидетельствует, что для анализа контентов полезно ввести еще одно понятие, а именно:
новация – часть контента, дополняющая прежние знания об изучаемой предметной области, которые были выработаны другими исследователями или самим автором контента в прошлом.
После введения этих новых понятий намечаются по крайней мере две интересные линии дальнейшего анализа жизни научного знания.
Так, опыт подсказывает, что научные труды заметно отличны по своему содержанию (контенту). Подобное отличие можно даже определенным образом артикулировать[1]:
1. Новаторская работа (новаторский контент) – научный труд, содержащий существенно новое, рубежное знание об изучаемой предметной области. Таковых даже на самых креативных ученых приходится немного, что отчетливо зафиксировано в разного рода авторских справках вроде статей в энциклопедиях или юбилейных поздравлениях.
Однако хорошо известно, что авторитетные исследователи довольно плодовиты (в смысле подготовки научных работ), поэтому для более полного описания по крайней мере их творчества необходимо выделение и ряда других распространенных типов научных трудов:
2. Эксплицирующая научная работа (эксплицирующий контент)- научный труд, целью которого выступает уточнение, детализация или простое приложение идей, уже высказанных в некоторой новаторской работе. Т.е. это работа, не претендующая на ранг новаторской, но по своему ценная и необходимая, развивающая и в определенной степени дополняющая прежние знания.
3. Мультиплицирующая научная работа (мультиплицирующий контент) – научная работа, содержащая определенную новизну, но в основном воспроизводящая уже представленные ранее новации автора. Подготовка подобной работы преследует цель расширения круга лиц, осведомленных о существе представляемой информации.
4. Суммирующая научная работа (суммирующий контент)- научная работа, сводящая воедино уже известное, выработанное знание, рассеянное по многочисленным отдельным контентам. Эта важная задача, как известно, решается в ходе подготовки словарей, энциклопедий, обзоров.
Контрастом
к этим продуктивным видам работы выступает еще один хорошо известный вид
научного творчества, который можно выделить следующим образом:
5. Ритуальная научная работа (ритуальный контент) – научный труд, подготовленный формально, в силу некоторой внешней необходимости и по существу не претендующий на какую-либо серьезную научную значимость. Например, как мы все хорошо знаем, это могут быть публикации, вызванные требованиями ВАКа к соискателям ученых степеней. Хотя это, как хорошо известно, свойственно и определенной доле остепененных исследователей, например, стремящихся утяжелить список своих публикаций.
Мне кажется, даже эта качественная сетка дает полезные ориентиры для поучительного прослеживания творчества тех или иных творцов научного знания. Однако введение понятия контента высвечивает еще одну любопытную сторону научной жизни. Прошу Вас, коллега, обратить внимание на то, что наука имеет дело с научным знанием, которое может находиться в двух существенно различных состояниях, которые можно выделить как состояние «кристаллоида знания» и состояние «массива знания». При этом подразумевается:
Кристаллоид знания – знание, между понятийными компонентами которого установлены явные логические взаимосвязи и взаимоотношения. Т.е. это логически субординированная и связная система понятий. Самым наглядным, рельефным и развитым примером кристаллоида знания выступает «теория».
Однако особое внимание мне хотелось бы привлечь к тому, что распространенной формой существования научного знания выступает также и нечто совсем иное, а именно:
Массив научного знания – т.е. научное знание существующее в виде множества контентов. Очевидно, что в подобном виде научное знание представлено прежде всего в библиотеках и книжных магазинах, выступающих мощными трансляторами наработанного контента. Причем, если научное знание существует в подобной форме, то в чем-то оно может быть избыточным, дублированным, доказательным а в чем-то и недостаточным, неполным, слабо обоснованным. Но судить об этом возможно лишь в ходе выстраивания соответствующего кристаллоида знания. И только тогда открывается полная картина, как, например: «… стандартная космологическая модель – неплохо обоснована эмпирически. Здесь есть, конечно, свои трудности, модель носит пока фрагментарный характер, каждый из фрагментов имеет разную степень обоснованности, и сами фрагменты все еще не удается подобающим образом «сшить», тем не менее существует убеждение, что она основана на фактах и наблюдениях, так же как и все другие физические теории»[2].
Кстати, судя по всему, надо подумать о градации кристаллоидов знания по степени их оформленности, зрелости. Вот, например, еще одно описание кристаллоидного типа, подталкивающее к размышлению именно подобного рода: «Теория как система абстракций является идеалом человеческого знания. В действительности мы гораздо чаще имеем дело с такими «смешанными» совокупностями знаний, где на уровне теории находятся только отдельные «куски», а в «пробелах» между ними имеет место либо эмпирическая констатация, либо объяснение на уровне гипотезы. Это становящиеся теории, которые, как кристаллы, вырастают из раствора фактов и гипотез»[3].
Как представляется, сегодня было бы важно и продуктивно расширить этот образ исходного когнитивного раствора для кристаллизации теории до масштабов когнитивного раствора контентов. Ведь мы хорошо знаем, что именно эта среда дает реальное сырье, ресурсы, с помощью которых и разворачивается вся дальнейшая уже хорошо описанная методологами работа ученых. В конечном счете из этого сырья наука все равно стремится выстроить, сформировать, «сшить» уже привычные нам кристаллоиды знания. Но как происходит эта «кристаллизация» - это и есть тот большой вопрос, на который и должна была бы ответить эпистемология контентов, идея которой и представлена выше.
Крушанов А.А., д.ф.н., проф.
(Москва)