Как оказывается, в общем случае любой когнитивный образ (понятие) точнее изучать, имея в виду обязательное существование у него определенной комплексной формы упаковки содержания. Такую форму возможно представить с помощью введения специального набора характерных "морфологических измерений" (фасетов) и их конкретных проявлений (значений), различные содержания которых и порождают встречаемые представления единиц знания. Разумеется, реальные тексты обычно являются сложным сплавом фрагментов, каждый из которых может иметь свою форму представления.

В первом приближении наличие типичных когнитивных морфологических измерений можно проиллюстрировать следующим образом.

Приведенную конструкцию будем называть сегментом, уточнив при этом характер и названия его отдельных составляющих. Так, в структуре сегмента различимы следующие компоненты:

Особенность основания А заключается в том, что оно выступает наиболее значимым, мощным и первичным компонентом сегмента, являясь определяющим для него, и играя роль фундамента, над которым надстраивается все остальное содержание сегмента. Дополнения в этом случае выступают как такие вторичные пристройки к основанию, которые позволяют получить новые, комбинированные, объекты, названные выше реализациями. Иначе говоря, каждая реализация - это в определенной мере самостоятельная конструкция, получающаяся из сочетания, во-первых, основания (единого для всех реализаций), и, во-вторых, дополнения к основанию.

Теперь можно высказать два важных тезиса:

Для иллюстрации реальной содержательности этих тезисов обратимся, скажем, к гносеологическим представлениям. Одним из важных примеров интересующего нас типа является привычное описание "понятия". Легко видеть, что в целом какое-либо общее понятие описывается именно по схеме сегмента. В качестве основания в таком случае выступает "содержание" исходного понятия (т.е. набор определяющих его признаков). Дополнениями оказываются "отличительне признаки", позволяющие из исходного понятия получить новые, производные, понятия. Сами эти "производные понятия" (видовые или единичные) выступают реализациями исходного понятия. Наконец, получающийся домен предстает как "объем" исходного понятия, т.е. как совокупность всех получаемых из него производных понятий.

Привлечение сегментной модели полезно тем, что она позволяет достаточно просто установить и резко выразить в общем и полном виде единство некоторых сложившихся метатеоретических представлений, которое обычно не замечается или фиксируется весьма неотчетливым образом.

Как представляется, сегодня можно и важно выделить прежде всего следующие соответствия (фактически, когнитивные семейства):

Возможно, некоторые приведенные сопоставления покажутся не вполне понятными и непривычными. Но они упоминаются совсем не случайно, а именно как итог специального изучения природы сегментных структур. Проблема состоит в том, что, как уже отмечалось, соответствующая структурированность зачастую бывает выраженной очень аморфно и неявно.

Другой пример. Очень распространенными отсылками к сегментным структурам выступают упоминания "классов" и "множеств", причем отсылками, как оказывается, не слишком удобными. Так, даже в словарях отмечается, что "класс" (в логике и математике) - это: "1) совокупность выделенных по некоторому признаку объектов, мыслимая как целое; 2) понятие, рассматриваемое в качестве свойства, присущего всем элементам некоторой совокупности объектов". Если присмотреться к этому пояснению, то станет понятно, что говоря о "классе", я в принципе могу подразумевать очень

разные предметы. Причем, к сожалению, это обусловлено не только исходной явной двусмысленностью рассматриваемого термина, отраженной даже в словарной статье.

Обратим внимание на первое из отмеченных пониманий. Удивительно, но и оно

является весьма аморфным. Ведь можно составить две очень отличные по типу совокупности объектов, которые с позиций выше приведенного определения должны или могут расссматриваться как однородные реалии - "классы":

1. Созвездие "Большая медведица";

2. Виды встречающихся звезд: Солнце, Сириус, Альтаир, ...

Очевидно, что и в первом и во втором случаях мы имеем дело с совокупностью объектов, причем выделенных по общему признаку и рассматриваемых как целое. Но в первом варианте в фокусе внимания находится объект, отображаемый в логике с помощью "собирательных понятий". Фактически при этом рассматривается реализация составного, коллективного архетипа (в данном случае "созвездия"). Во втором же варианте выделяется объект, который является "объемом" понятия-архетипа "звезда". Именно во избежание подобного рода неоднозначностей и представляется более удобным оперирование с более точно и полно определенной сегментной моделью и терминологией.

Таким образом, сегментная модель является вполне удобным инструментом, позволяющим весьма последовательно и методично формировать важные традиционные понятия, тем самым не нарушая принципов преемственности и соответствия. Кроме того создается возможность естественного выделения двух обычно менее замечаемых разновидностей понятийных форм, которые отчетливо выражаются именно с помощью единой сегментной модели. В этой связи проведем следующее явное разграничение:

Если говорить о понятиях-архетипах, то они выступают обычной формой выражения знания и являются очень распространенными когнитивными образами: "То, что называют понятиями и даже определенными понятиями (например, человек, дом, животное и т.д.), суть простые определения и абстрактные представления, суть абстракции, заимствующие от понятия лишь момент всеобщности и опускающие особенность и единичность ...". Типичным заданием таких понятий являются определения, даваемые в кратких словарях. Например, запись "под транспортом понимается любой способный к самостоятельному движению объект, предназначенный для перемещения людей и грузов", можно считать вполне обычным раскрытием содержания понятия-архетипа "транспорт".

Причина популярности данной понятийной формы весьма проста - в силу лаконичности и компактности понятий-архетипов (особенно выражаемых, например, с помощью математической символики) оперирование с ними очень экономично и не затруднено излишеством связанной информации. Выбор для фиксации этого понятийного образа конкретного термина "архетип" обусловен тем, что он показался более удобным, чем известные мне его другие аналоги, и, конечно, учитывалось, что его появление время от времени в методологической литературе связано с выражением в принципе близкого смысла: "Содержание понятия - это некоторая структура (архетип), которая может быть сопоставлена определенным образом каждому элементу таксона в классификационном универсуме и только этим элементам".

Закономерно, что в последнее время это общее понимание реализуется, например, в форме приписывания одному и тому же понятию "основного содержания" и "полного содержания". Однако, как представляется, продуктивнее все же путь выделения двух самостоятельных понятийных форм (архетипов и объемных понятий). При таком "прочтении" становится особенно заметным, что сегодня в поле нашего зрения выкристаллизовывается целый спектр нетрадиционных понятийных форм. А это уже явный симптом серьезности и взаимообусловленности происходящих перемен.

Хотел бы обратить внимание на то, что объемное понятие в ходе познания зачастую предстает как иерархический сегмент, т.е. сегмент, содержание которого складывается из нескольких сегментов различного ранга. В подобных образованиях реализации исходного архетипа выступают в роли новых архетипов, над которыми надстраиваются реализации следующего ранга и т.д. Так появляются цепочки типа: "живой организм" - "животные организмы" - ... - "птицы" - ... В итоге формируется многоэтажная конструкция, напоминающая конус (или даже пирамиду, если иметь в виду, что исходный архетип может быть комплексом с набором граней-фасетов). Отчетливыми образованиями подобного рода выступают различные области добротно типологизированного или чисто теоретического знания, скрепленные воедино, как известно, многочисленными родо-видовыми определениями, фиксирующими связь между разноранговыми элементами знания.

В исследовательской практике формирование иерархических структур теоретического знания происходит в виде последовательного разворачивания некоторой "исходной идеи" ("понятия"), - первоначально до уровня "концепции", которая со временем в свою очередь трансформируется в "теорию". Поскольку это очень важный и типичный процесс, выразим его вполне определенным и явным образом.

Концептуальное взросление науки требует определенного времени и выглядит как последовательное приближение к систематической концепции, которая только и способна стать фундаментом для дальнейшего продвижения вперед. Скажем, первая отчетливая и детализированная концепция эволюции живой природы была создана Ж.Б.Ламарком. В ходе ее выработки были развиты представления о систематике живых организмов, выдвинуты конкретные идеи о механизмах эволюционных преобразований (прежде всего признание внутреннего стремления организмов к прогрессу и положение о прямом наследовании потомками приобретенных при жизни родителей благоприятных изменений). Однако реальной зрелой научной концепцией, сформировавшей основу дальнейшего развития эволюционных взглядов, стало появившееся позже учение Ч.Дарвина, в котором был точно и доказательно представлен механизм эволюции, формулируемый с помощью трех ключевых понятий: "изменчивость", "наследование", "отбор".

Важно подчеркнуть, что создание теории не отбрасывает ее стержневой исходной идеи и выработанной в развитие этой идеи концепции. Они естественным образом сохраняются, задавая собственно "ядро" теории, обрастающее многообразием выводного знания. Как отмечается в этой связи, "теория - это другое (противоположное) определение научного понятия (речь идет об основном понятии данной теоретической системы)", "научное понятие того или другого предмета (скажем, понятие механического движения) так же, как и теория, только очень сжато, конденсированно, воспроизводит сущность этого предмета ... Правда, в понятии по сравнению с теорией нет одного очень важного момента: нет, если так можно выразиться, схемы реализации этой сущности ...". И еще: "Теория представляет собой систему фактов, развитую из идеи о сущности предмета".

К сожалению, при анализе теорий отправные идеи и концепции часто оставляют как бы "в тени", не фиксируя как самостоятельные ярусы развитой теоретической системы. На самом же деле они не исчезают и входят в теорию в виде фундаментальных первичных компонентов, выражающих этапы генезиса теории. В подобном случае, правда, исходные идеи часто выражаются несколько иным образом, скажем, как основной "постулат", "понятие", "догма", "принцип", "канон", "начало" и т.п. Сформировавшаяся изначально идея, а позже и концепция, в ходе развития науки уточняются, конкретизируются, обрастая деталями, выделяя при этом характерную содержательность именно данного типа исследований и данной области науки. Это обстоятельство зачастую прямо фиксируется в названии получающейся теоретической системы. Скажем, когда упоминают теорию развития, то подразумевают дифференцированное представление исходной идеи о необходимости отдельного рассмотрения специального типа изменений, получивших название "процессы развития".

Завершая представление сегментной структуры знания, следует подчеркнуть, что сущностное содержание любого объемного понятия, в том числе иерархического, системного, определяется прежде всего природой его исходного основания. Последние могут оказаться и однородными понятиями, и понятийными комплексами, и смещенными понятиями. Такое отличие базовых архетипов ведет к тому, что выстраиваемые на них объемные понятия оказываются в той или иной степени несовпадающими друг с другом. Кроме того, объемное понятие меняет свой вид в зависимости от принимаемой во внимание при его формировании совокупности дополнений. Лишь опора в первую очередь на анализ исходного архетипа создает реальную возможность при сопоставлении объемных понятий оценивать их схожесть или несхожесть, ориентируясь при этом на реально сопоставимые и значимые признаки.

Но распространены и другие случаи, когда неопределенность сформировавшихся когнитивных образов обусловлена слабой изученностью соответствующего объекта. Это уже неопределенность совсем иного рода - гносеологическая аморфность, которую точнеее учитывать независимо от онтологической размытости.

Нельзя сказать, что гносеологическая неопределенность является чем-то новым для теории познания. Достаточно вспомнить, например, весьма распространенное в классических философских трудах подразделение знания на "подлинное" и "по мнению", идей на "ясные" и "смутные", истин на "абсолютные" и "относительные" и т.п. Проблема, однако, видится в том, что все эти представления пока не нашли вполне признанного воплощения во взглядах на эволюцию отдельных понятий в ходе исторического развития научного знания. Именно поэтому периодически появляются все новые работы, в которых приводятся персонифицированные варианты фиксации именно данного типа неопределенности. Так, например, говорят о важности выделения "классификационных, "сравнительных" и "количественных" понятий; "собирательно общих" понятий; "дизъюктивно-общих" понятий и т.п.

Итак, анализ показывает, что в ходе научного познания происходит постепенное изменение характера отображения исследуемого объекта, которое целесообразно представить как последовательное прохождение понятием (когнитивным образом) трех основных этапов кристаллизации:

Столкновение исследователя с чем-то существенно новым не является обыденным явлением, поэтому всегда вызывает сомнения и колебания. В публикациях это отмечается в виде оговорок, что речь идет, конечно, о некоторых "спекуляциях", но все же ... Интересно, что в этом случае далеко не всегда говорится о такой сухой академической реалии, как гипотеза, - высказывания на первом этапе носят именно очень "неакадемичный" характер. Причем это первичное отношение зачастую закрепляется в соответствующих терминах, которые лишь со временем начинают функционировать как вполне нормальные знаковые конструкты. Такая метаморфоза произошла, например, с "мнимыми" числами. Все это дает основание для того, чтобы считать, что "научные метафоры - это своеобразные "визитные карточки" революционных эпизодов в развитии науки, и по метафорическим "узлам" языка науки возможна реставрация мутаций научной мысли".

Процесс и операцию перехода от образно-метафорического знания к эксплицированному лучше всего называть вполне привычным и подходящим для этого термином "экспликация". Обратную операцию целесообразно также выделить, причем ее можно обозначить как "размывание" знания. Такое внимание к случаям "порчи" эксплицированного знания (которое часто рассматривается как воплощение идеала научности) - не излишество. Ведь эксплицированное знание рождается за счет, как говорят, "конструктивизации", огрубления, упрощения отображаемых объектов, всегда содержащих определенную меру размытости. Совсем не лишено смысла замечание, что теоретик, подобно научному редактору, превращает цветущее древо жизни в телеграфный столб. Соответственно развитие познания неизменно ведет к тому, что приходится возвращаться к формам более полного, открытого, естественного видения объектов, в их природных взаимосвязях и перетекаемости. А это делается возможным в большей мере лишь при переходе к фиксирующему типу отражения мира или за счет обращения к минимально огрубленным, первичным, тесно переплетенным образно-метафорическим понятийным формам. Причем размывание устоявшихся когнитивных образов оказывается совсем не простой проблемой, о чем свидетельствует развитие множества специальных методик, ориентированных на ломку наших стереотипов, на раскрепощение фантазии и мышления в целом, на иррационализацию отношения к миру (медитация, мозговой штурм ...).

Резюмируя, можно сказать, что возможность и оправданность стандартизации возникает лишь на определенном этапе развития некоторой области науки. Кроме того, при анализе предстандартов необходимо принимать во внимание состояние сопоставляемых понятийных форм и терминов, которое может варьироваться, а следовательно, маскировать картину реального соотношения рассматриваемых понятий и терминов.

В самом деле, в различных геометрических фигурах воспроизводится множество разнообразных углов, и мы, как правило, фиксируем их в общем виде с помощью буквенных обозначений. Например, углы треугольника обозначаем как А, В, С. Но их можно представить и в метрическом выражении: 3, 64, 113 градусов. Примечательным явлением оказывается то, что существует размер угла, который вызывает наше большее внимание, чем другие размеры. Конечно, речь идет об угле в 90 градусов. Его наличие в фигуре оказывается таким значимым, что существует даже специальный термин, выделяющий именно данную геометрическую особенность, которую мы называем "прямоугольностью". Таким образом, все углы раскладываются на три принципиальные категории (острые, прямые и тупые), которые и становятся основой для всех теоретических построений без специального учета более тонких внутренних градаций.

Данная констатация в свое время легла в основу классической доктрины знания, которая исходила из того, что " ... существуют какие-то основные предметы и главные темы для размышлений в отличие от предметов менее важных и мелочей повседневной жизни. Это учение, таким образом, предлагало прежде всего некоторую иерархию, или упорядочение, наших идей, постулируя существование всеобъемлющих "общих понятий". ... Через противопоставление этим главным понятиям определялись и связанные с ними "второстепенные" понятия. Благодаря этому любое восприятие соотносилось с некоторой "сетью" знания, обладавшей четко выраженной структурой и сотканной из основных, второстепенных, третьестепенных и т.д. линий: это была как бы сеть маршрутов мысли со своими узловыми точками знаний, которые Б.Мильерон назвал "понятиями-перекрестками" (concepts-carrefours), то есть ключевыми понятиями или концепциями, к которым мы то и дело возвращаемся в ходе наших размышлений".

Приведенное описание классической концепции научного знания, на мой взгляд, весьма точно передает суть парадигмальных ориентиров теоретической деятельности, в том числе и современной. Хорош и известный образ концептуальной сети, набрасываемой на мир: очевидно, что так мы добываем интересующие нас солидные объекты и не перегружаем себя менее значимыми предметами. Таким образом, правда, последние остаются вне нашего поля зрения, но в то же время существенно экономятся ограниченные ресурсы сознания.

УСЕЧЕННЫЕ И СКВОЗНЫЕ ПОНЯТИЯ. Изучаемые наукой объекты в ходе своего возникновения проходили (или проходят) определенный эволюционный путь, общий для всех объектов одной природы, что можно рассматривать как существование для них характерной "эволюционной линии". В ходе такого преобразования они продвигаются от состояния первичной, очень нерасчлененной выраженности своей сущности к зрелому состоянию, в котором их сущность являет себя в виде развитого, детализированного целого. В природе это выглядит как порождение множества объектов, воспроизводящих в своем разнообразии различные этапы такой эволюции. Скажем, современный органический мир предстает перед нами как итог длительной эволюции живой природы, позволяющий одновременно наблюдать и очень простые жизненные формы (близкие по своей структуре и функциям к самым ранним формам жизни), и чрезвычайно сложные живые системы (характеризующие достижение поздних эволюционных этапов).

Как оказывается, в практике научного познания исследователи отвечают на сформулированные выше вопросы по-разному. Чтобы зафиксировать эту разноголосицу, целесообразно несколько расширить привычный инструментарий, используемый при анализе знания.

Будем считать, что понятие является сквозным понятием, если оно рассматривается как выражение существенно общего содержания, характерного для всех объектов единой эволюционной линии без исключения. Например, мы воспринимаем в качестве человека и малыша, и взрослого и пожилого человека, т.е. любого представителя человеческого рода вне зависимости от возрастной продвинутости. В ином случае понятие считается усеченным понятием, что возникает тогда, когда исследователи принимают во внимание лишь зрелые, развитые объекты эволюционной линии, исключая из своего объема ее первичные объекты. Скажем, встречающееся отношение к ребенку как к "еще не личности" характеризует именно подобного рода ситуацию.

Если при формировании сквозных понятий приоритетными считаются свойства и особенности зрелых объектов, то такие понятия можно выделять как рельефные понятия. При их создании подразумевается, что первичные эволюционные объекты недостаточно содержательны для представления всей эволюционной линии, и поэтому должны рассматриваться как предельные (вырожденные или неразвитые) случаи проявления зрелой сущности. Например, при изучении общественной жизни принято опираться на такое понятие "общество", которое учитывает современные сложные реалии, а не только то, что дает реконструкция жизни австралопитеков. В то же время встречается и другая разновидность сквозных понятий. Так, целесообразно выделить категорию редуцированных понятий, как таких сквозных понятий, у которых содержание отображает свойства первичных объектов эволюционной линии и распространяется на зрелые объекты с помощью включения в исходное содержание определенных дополнений. Типичным выражением такого подхода к формированию понятий выступает биологизм при взгляде на человека, считающий, что все возможности и качества человека обусловлены лишь чистой биологией, несколько завуалированной незначимыми наслоениями.

Смысл введения отмеченных понятийно-терминологических пар состоит в том, чтобы четко зафиксировать сосуществование в науке весьма различных стандартов образования понятий, что создает неоправданные разночтения, т.е. отвлекающие шумы.

Например, важным для информатики последнего десятилетия стало обсуждение вопроса о соотношении "знаний" и "данных". Как отмечается в этой связи, "в ЭВМ предшествующих поколений программа работала с данными. В связи с развитием работ в области искусственного интеллекта и с новым поколением ЭВМ стали говорить о знаниях. Чем же знания отличаются от тех привычных данных, с которыми оперировали традиционные программы? Прежде всего следует отметить, что между данными и знаниями нет резкой границы. Постепенно приобретая те или иные особенности, данные как бы переходят в знания. Процесс этого превращения начался еще в эпоху ЭВМ четвертого поколения, когда активно стали развиваться базы данных и методы управления ими. Тем не менее (внимание, уже знакомое "тем не менее"! - А.К.), когда мы имеем дело со знаниями, можно указать несколько основных особенностей, которые позволяют считать именно так. И самой важной из них является возможность внутренней интерпретации информации, хранимой в памяти ЭВМ".

Итак, в науке появились два термина, один из которых обозначает продукт отражательных процессов в неразвитой форме, второй - то же самое, но в разветвленном виде. Таким образом, в познавательной практике формируются искусственные границы, отделяющие в своем существе единые феномены. Ведь, "вообще говоря, любые компьютеры (в том числе и те, которые используются как "большие арифмометры") всегда имели дело со знанием. В самом деле, любые данные, закладываемые в ЭВМ, представляют собой результат чьей-либо познавательной деятельности, имеющей целью постижение реальности и обеспечение на этой основе адекватного поведения. С точки зрения самой широкой трактовки знания этого достаточно для присвоения некотрому результату познавательной деятельности статуса знания".

Еще один вполне характерный пример. Что понимать под "системой", и что относить к системным объектам? Встречаются разные варианты. Скажем, можно разводить "суммативные агрегаты", не отличающиеся целостностью, и собственно "системы", как совокупности тесно взаимосвязанных между собой элементов. И действительно, в науке весьма распространено такое усеченное отображение систем. Однако, есть исследователи, которые обращают внимание на то, что "целостность (связность) и обособленность (суммативность), очевидно, являются не двумя разными свойствами, а крайними случаями одного и того же свойства". Отсюда приходит понимание, что более продуктивен другой, "сквозной", подход. Тогда возникают широкие определения вроде: "Системой будем называть любой набор элементов ... выделенных совместно по какому-либо принципу из других элементов окружающего мира. При этом не обязательно, чтобы система по своим проявлениям отличалась от проявлений суммы составляющих ее элементов, взятых по отдельности". В данном случае получилось сквозное, но редуцированное понятие. В иной версии мы должны прежде всего исходить из того, что "несомненно, более уместно выделять группы элементов в естественную систему именно тогда, когда они имеют между собой более тесные связи".

Случаи рассматриваемой разноголосицы весьма распространены. Но дело в том, что они не являются эквивалентными. История познания свидетельствует, что более продуктивным оказывается создание сквозных рельефных понятий:

1. Как известно, ставшая очень мощным и универсальным инструментом познания теория множеств исходит из того, что множество - это любая совокупность объектов, в том числе и пустая (как вырожденный случай).

2. Понимание чисел претерпело весьма длительную эволюцию, прежде чем было осознано, что в числовой ряд необходимо вставить единицу и ноль, без чего развитие математики стало тормозиться.

3. Постоянная величина рассматривается как частный случай переменной величины.

4. Сегодня, как уже отмечалось, происходит размывание границ между зрелыми классическими понятиями и предварительными образами объектов - представлениями. Предпочтительным для познания остается создание полновесных понятий классического типа, но эта установка уже не мешает видеть, что зрелые когнитивные образы ввырастают из очень несовершенных первичных констатаций.

Примеры подобного рода можно продолжить. Все они свидетельствуют, что появление ситуаций предстандарта обусловлено существованием и отмеченных различий в структурировании понятийного знания.

ОРИЕНТИРОВАННЫЕ И НЕОРИЕНТИРОВАННЫЕ ПОНЯТИЯ. Смысл выделения этих разновидностей понятий заключается в том, чтобы закрепить явным и общим образом один хорошо известный, но не очень отчетливо замечаемый факт: обычно отношение между элементами содержания понятия может задаваться двумя характерными способами, отличающимися тем, выделяем ли мы некоторые элементы как начальные, предшествующие в каком-то смысле другим элементам, или не делаем этого. Например, отрезок прямой может просто оцениваться своей длиной, и при этом не принципиально с какого конца отрезка начинается измерение. Однако в иных случаях такая определенность имеется. И тогда отрезок предстает в новом виде, при котором положение одного конца уже вторично в сравнении с положением другого. Появляется и специальное обозначение "вектор", под которым начинают понимать "прямолинейный отрезок, которому придано определенное направление, имеющий началом точку, из которой он выходит, и концом точку, в которую он приходит; величина, характеризуемая не только числовым значением, но и направлением (напр., сила, скорость и т.д.)".

Следует обратить внимание, что один и тот же отрезок приобретает таким образом два различных обозначения, а сами сформировавшиеся понятия при этом получаются несколько отличающимися, хотя, между тем, содержат в себе существенно общую часть. Чтобы подчеркнуть присутствие в познавательной деятельности ситуаций подобного рода, внесем дополнение в привычную типологию понятий. Когнитивные образы, между одноранговыми элементами которых фиксируется некоторое отношение приоритетности, будем рассматривать как ориентированные понятия. Понятийные формы, не имеющие такой определенности, т.е. представляющие собой совокупность взаимосвязанных одноранговых элементов содержания без указания каких-либо приоритетов между ними, целесообразно выделить как неориентированные понятия. Уточню, что одноранговость подразумевает соотнесенность рассматриваемых элементов с единой отображаемой сущностью. Отмеченные же приоритеты между ними определяются уже не только самой сущностью, но и ее включенностью в сеть окружающих взаимоотношений.

В качестве примеров конкретного проявления обсуждаемых способов представления знания можно привести, скажем, выделение в науке скалярных и векторных величин; ориентированных и неориентированных графов; уравнений с равноценными переменными и уравнений, в которых точно обозначены входные и выходные (зависимые) параметры. Отличие двух понятийных форм очень лаконично и наглядно просматривается при представлении уравнений в формализованном виде:

1. F(x,y)=0 (неориентированное описание, называемое "неявным заданием

функции");

Во избежание недоразумений подчеркну еще раз, что речь не идет о том, что изучение, например, скорости в скалярном виде и ее исследование в векторном виде тождественны, полностью эквиивалентны. Нет, речь идет о другом. Важно, что и в том, и в другом случаях отображается один и тот же объект "скорость", и в двух отличных формах развивается в том числе и принципиально общее содержание, безотносительное, инвариантное к форме представления. Отсюда следует, что для облегчения задачи распознавания общности каких-то сопоставляемых понятий, их необходимо приводить к единому виду (ориентированному или неориентированному). Кроме того полезно не забывать, что существенно одинаковое знание может развиваться параллельно. И это отнюдь не всегда замечается, поскольку распознавание дублирования может быть затруднено отличием используемых форм построения знания.

Обратим внимание на то, что для ориентированного знания характерна вполне определенная, специфическая структура. Прежде всего, в нем выделяются некоторые "исходные" компоненты содержания и некоторые "конечные" компоненты. Наряду с ними всегда присутствует определенное "преобразование", выражающее связь того и другого. Фактически "преобразование" формируется из элементов, которые не относятся к исходным или конечным и, таким образом, опосредуют их взаимосвязь.

Как выясняется, эта схема очень универсальна и широко распространена, выступая в разнообразных терминологических оболочках. Например, можно увидеть такие соответствия:

Важность выделения неориентированного и ориентированного знания в полной мере осознана в научном познании, в котором соответствующие когнитивные образы выступают, например, как "теория" и построенный на ее основе "метод". Кстати сказать, обычно объяснение их соотношения вызывает большие трудности, но введение обсуждаемой понятийной пары делает этот вопрос вполне прозрачным. Рассмотрим простейший пример.

Как известно, динамика материальной точки характеризуется тремя законами Ньютона, причем в первую очередь определяется его вторым законом, отображающим целостное единство трех величин: силы (F), массы (m) и ускорения (a). Это целостное единство, как выражение сущностной особенности механического движения, может быть представлено в виде следующего уравнения:

Ноль в правой части уравнения как раз и говорит о том, что три величины в левой части самодостаточны и одноранговы, поэтому связаны друг с другом в известной мере правилом "коромысла", - если меняется одна величина, то это возможно лишь при одновременном согласованном изменении другой величины (или их совокупности). Такое описание и является простейшей "теорией" движения. Ее достоинство состоит в том, что помимо всего прочего создается возможность выработки нескольких "методов", позволяющих на единой основе изучать многообразные встречающиеся ситуации движения, делать прогнозы, реконструировать предысторию движения. Для этого в приведенное выше уравнение вносится дополнительная упорядоченность, порождающая три "метода":

Очевидно, что каждая из приведенных формул выражает отдельный специфический метод, основанный на одной и той же теории: в первом случае в центре внимания находится сила, во втором - масса, в третьем - ускорение.

Отмеченные особенности ориентированного и неориентированного знания хорошо согласуются с положениями, выработанными при изучении соотношения теории и метода на материалах развитых областей науки, и позволяют увидеть вполне четкое соответствие: "Метод и теория науки не представляют собою два совершенно различных, независимых объекта. Правильный научный метод есть истинная теория, примененная к познанию новых явлений"; научный метод "представляет собой выражение основного содержания добытого знания, его принципиальных особенностей, закономерностей его собственного развития".

В связи с обсуждением затронутых разновидностей когнитивных образов полезно иметь в виду и следующее. Наука прежде всего занимается построением различных неориентированных областей знания. Между тем, существуют области познавательной деятельности, связанные с активной выработкой знания преимущественно ориентированного типа. Скажем, этому посвящена разнообразная законотворческая деятельность и, вообще, обширная деятельность по созданию различных норм, правил, предписаний, решений, программ. В таких случаях всегда оговаривается суть исходной ситуации, суть того, что надо было бы обеспечить, и средства достижения желаемой цели. Все это изоморфно типу ориентированного знания.

Необходимо вспомнить также мощную и автономную индустрию создания компьютерных программ, реализующих разного рода алгоритмы. Знакомство с ними показывает их явную отнесенность к типу ориентированного знания. В то же время эта когнитивная область оказывается очень самобытной в силу того, что "исследование понятийной структуры знания с целью его представления в системе автоматизированной переработки информации осуществляется сегодня практически без обращения к учениям о понятии, имевшим место в истории философии, или к исследованиям проблемы понятия в современной философии".

Таким образом, современная познавательная деятельность оказывается в определенной мере раздробленной и задублированной в связи с тем, что создание нового знания осуществляется в том числе и в двух отличающихся друг от друга формах ориентированных и неориентированных понятий.

ТОПОГРАФИРОВАННЫЕ И СТРОЧНЫЕ ПОНЯТИЯ. Эта дихотомия призвана выразить тот хорошо известный факт, что транслируемое в культуре знание передается, с одной стороны, в виде различных текстов, зафиксированных с помощью словарных средств, а, с другой стороны, в виде разнообразных картин, чертежей, рисунков, графиков и т.п. Знание, выступающее в этих двух видах является взаимопереводимым. Тем не менее, вполне очевидно и отличие отмеченных форм представления знания, и это в полной мере подтверждено ходом развития компьютерной техники, в которой существует специальное разделение режимов работы (и программирования) на "текстовый" и "графический". В чем чем состоит это отличие?

Думается, есть реальная целесообразность того, чтобы в единой модели знания было явно учтенным существование когнитивных образов и в графическом, и в словесном обрамлении. Прежде всего, как представляется, они выступают не только лишь формами внешнего выражения знания, но экстериоризируют, делают видимым существование и двух разных видов когнитивных образов. Последние, естественно, могут относится к единому объекту и тем самым быть существенно сходными по содержанию, но отличаться некоторыми сопутствующими деталями. В этой связи уместно напомнить хорошо известную гипотезу лингвистической относительности, сформулированную Э.Сепиром и Б.Уорфом, в соответствии с которой образ мира, создаваемый в нашем сознании, выстраивается под заметным влиянием используемых языковых средств.

Полезно иметь в виду и замечания исследователей, развивающих различные области специализированного знания о природе. Так, например, подчеркивается, что "большинство математиков мыслит геометрическими схемами, даже если и следа не остается от этих "строительных" лесов, когда они представляют свой окончательный результат в аналитической форме". Кстати, может быть именно отличие в привычных когнитивных образах повлияло на то, что "в геометрии арабы не пошли дальше греков, в алгебре они достигли значительных успехов: геометрия - слово греческое, а алгебра - арабское".

Вспоминается и случай из собственной практики. Материал по истории философии, предлагаемый аспирантам, готовящимся к сдаче кандидатского минимума, в принципе весьма объемен, так что трудно не потерять общей картины движения философской мысли. Отсюда возникла идея визуализировать историю философии в виде ряда компактных схем. Однако, несмотря на то, что вся информация была под рукой, подготовка иллюстраций потребовала и сил, и времени, и специальных размышлений. Иначе говоря, по ходу дела пришлось выстраивать некоторый новый образ из уже существующего набора элементов знания. Характерно, что после выхода получившегося в результате "Атласа истории западноевропейской философии", один уважаемый коллега неформально заметил: "Я и не думал, что если расположить этих типов таким образом, то получится очень наглядная картина!" То есть и для него хорошо знакомый материал предстал в виде непривычного, отличного от ранее сложишегося, когнитивного образа.

В геометрии данное обстоятельство явно учитывается тем, что все ее модели выстраиваются в определенной "системе объективных координат", которая позволяет очень точно зафиксировать реальное взаимное расположение всех элементов отображаемых фигур. Соответственно геометрия начинает пониматься как "наука о пространстве, точнее - наука о формах, размерах и границах тех частей в пространстве, которые в нем занимают вещественные тела". В этой связи стоит лишь добавить, что в общем случае под координатами понимаются отнюдь не только собственно пространственные определенности отображаемых объектов (что очень заметно в геометрии многомерных пространств). Однако общая суть развиваемых таким образом геометрических моделей в принципе остается неизменной - явное представление объективного взаиморасположения всех интересующих компонентов знания.

Анализ показывает, что все основные разновидности понятийного знания, которые были представлены в данной книге, отчетливо просматриваются и в связи с его существованием в топографированном виде.

В настоящее время слова Бэкона остаются вполне актуальными, но задача видится не в простом напоминании о давно подмеченной особенности процессов познания, но в последовательном отслеживании ее реальных проявлений. Проблема состоит в том, что привнесения и предвзятости, добавляемые человечеством в знание, вырастают из естественных свойств самого субъекта, а потому просто не бросаются в глаза.

Так, разве мы обычно обращаем внимание на то, что "размеры станка и расположение органов управления автомобилем должны учитывать биологические возможности человека, требуемая скорость реакции летчика при управлении самолетом не должна превышать его возможностей"? Такое осознание происходит постепенно, когда интересующий нас объект вдруг начинает вести себя не соответственно нашим меркам. А между тем, природа человека отпечатывается на познавательных процессах весьма разнообразным образом. Приведу ряд примеров:

1. В нормальной жизни мы не замечаем, что любой документ создается с вполне определенным физическим объемом, который "выражается в габарите скульптуры, количестве печатных листов книги, размере (площади) картины, длине киноленты и т.д. В общем можно сказать, что он согласуется с габаритами человека, который требует определенных удобств при его использовании, хранении и транспортировке".

5. По предположению Д.Прайса, хороший ученый в состоянии обмениваться профессиональными письмами, оттисками и препринтами, т.е. сотрудничать на разумной и приемлемой основе с числом коллег не более нескольких сотен на одного ученого. Если в ходе естественного роста дисциплина начинает значительно превышать отмеченную квоту, то исследователи теряют возможность ориентироваться в такой разросшейся области науки и начинают дробить ее на отдельные подсистемы, учреждая новые журналы, новые научные органы и т.п.: "В наше время даже самые малые отрасли дисциплин насчитывают более 100 ученых, а большие группы включают десятки и даже сотни тысяч ученых. В группах таких размеров, в согласии с нашим предыдущим анализом, должна возникать сепаратистская тенденция к образованию множества подгрупп с членством порядка 100 ученых, причем все такие подгруппы будут иметь лидеров, контактирующих друг с другом". Стоит добавить, что, с одной стороны, так появляется множество когнитивных центров, вносящих сумятицу в общий познавательный процесс, и что, с другой стороны, общий массив научного знания таким образом начинает делиться не только в силу особенностей отображаемых областей явлений, но и из-за ограниченности познавательных способностей человека (как говорят в инженерной психологии, из-за его отнюдь не беспредельной информационной "пропускной способности").

Особый интерес вызывает то обстоятельство, что создаваемые нами когнитивные образы могут быть и не отягощенными специфическими человеческими привнесениями. Скажем, "при учете гравитации законы физики становятся настолько широкими и "исчерпывающими", что оказываются инвариантными по отношению к любым совершенно произвольным пространственно-временным преобразованиям (свойство так называемой ковариантности уравнений); другими словами, физические законы, наконец, совершенно перестают зависеть от выбора системы отсчета, т.е. от произвола наблюдателя". Естественно, вполне показательно и развитие наших представлений о солнечной системе, которые после Коперника приобрели вполне объективированную форму, уже мало деформированную тем обстоятельством, что Солнце и планеты вокруг него изучаются земным наблюдателем.

В любом случае целью познавательной деятельности является формирование знания, которое воспринимается как "естественное", "наглядное" и т.п., но в исторической перспективе это выглядит все же как переход к неполяризованному отражению мира. Динамику поляризованной и неполяризованной форм отражения мира хорошо характеризует следующее высказывание: "То, что наблюдатель, куда бы он ни шел, переносит с собой центр проходимой им местности, - это довольно банальное и, можно сказать, независимое от него явление. Но что происходит с прогуливающимся человеком, если он случайно попадает в естественно выгодную точку (пересечение дорог или долин), откуда не только взгляды, но и сами вещи расходятся в разные стороны? Тогда субъективная точка зрения совпадает с объективнным расположением вещей, и восприятие обретает всю свою полноту. Местность расшифровывается и озаряется. Человек видит".

Необходимо иметь в виду, что поляризация охватывает довольно широкий круг явлений, выделяя многие из них как естественные, "настоящие" и прежде всего достойные внимания. Так, человечество привыкло, что мир пространственно трехмерен, время течет только "вперед", что нормальным для Природы является "положительная" кривизна, т.е. это мир привычных нам "выпуклых" тел, что прогресс - это эволюция в "полезном для нас" направлении, а рост энтропии - это зло, что мы являемся "цветом" на древе развития и т.д., и т.п. В полном соответствии с такими представлениями мы и выстраиваем процесс познания Вселенной. А насколько это верно? Вдруг есть существа, для которых "нормальным" является мир противоположной кривизны? А так ли, уж, мы хорошо знаем неорганический мир, чтобы считать его примитивным, а нас самих - "самыми совершенными из всех возможных миров", - это вам ничего не напоминает? Ясно, что подобная вольная или невольная предвзятость требует отслеживания воизбежание создания ложной поляризации, ведущей к искажению получаемого знания.

Как сказывается факт функционирования поляризованных и неполяризованных понятий на научном познании? Самое главное, наличие субъектных привнесений влияет на выделение в знании сущностных смысловых ядер, что принципиально для формирования понятийного и терминологического состава науки. Например, если вы услышите, что погода "жаркая" или "холодная", то будете поступать перед выходом на улицу сообразно с этой информацией, одеваясь соответственно легче или понадежнее. Иначе говоря, будете поступать весьма различным образом. Между тем, полезно помнить, что бывают ситуации, когда такие противоположные оценки высказываются об одной и той же погоде, скажем, с температурой в 24 градуса тепла. Но в одном случае оценка является мнением вашего товарища-эскимоса, а во втором - приятеля из Африки, что и делает их столь различными. Аналогичные нестыковки когнитивных образов, увы, вполне типичны для науки, и поэтому требуют тщательного отслеживания и проверки на субъектную нейтральность.